Я помню, как мы в детстве обсуждали с друзьями, что лучше, поезда или самолеты. Моя семья всегда была сторонником вторых. Наверное, потому что работали в авиаконструкторском бюро. Даже когда приходилось летать на жутковатых Ан-24 и Ил-18. Почему жутковатых? Расстояние от Перми до Кишинева по прямой составляет 2200 километров. В наши дни ты бы ожидал трехчасовой беспосадочный перелет, если только по какой-то причине не будет нужно делать существенный крюк. Мог ли я, летая в детстве к бабушке, на это рассчитывать? Как бы не так. В моем детстве рейс на Ан-24 занимал 10 часов с тремя промежуточными остановками. То есть это было целое путешествие, причем довольно выматывающее. Ан-24 гордо парил со скоростью 450 километров в час, слегка опережая кукурузники. Максимальная беспосадочная дальность его полета впечатляла не меньше – целых 990 километров! Но Ил-18 были еще хуже. Да, они летали в полтора раза быстрее. Рейс Пермь — Сочи занимал разумных три с половиной часа. Им не нужны были промежуточные посадки. Тогда в чем же был подвох? Подвох был в том, что по крайней мере у меня в этих илах при снижении просто дико болели уши. Похоже, что поддержание стабильного давления воздуха в салоне не было в приоритете у конструкторов 50-х годов прошлого века. И в своей работе они ориентировались на организмы космонавтов и летчиков-испытателей, а вовсе не детей, часто болеющих простудными заболеваниями. И какое же было счастье в восьмидесятые годы пересесть на турбореактивные «тушки», уши в которых практически не болели!...
Моя первая поездка на поезде состоялась в 1981 году. Я с группой сверстников под присмотром двух взрослых отправился на 2 недели в Одессу через Москву. Сложно представить, чтобы в наше время родители беззаботно отдали бы своего двенадцатилетнего ребенка в группу из 20 подобных детей, которая отправилась бы в путешествие через всю нашу огромную страну. Другие времена тогда были. Так вот до Москвы мы ехали на гордости пермского отделения советской железной дороги – фирменном поезде «Кама». Стоял очень жаркий июль. В таких случаях было принято говорить «старожилы не упомнят», чтобы потом оправдываться, почему с урожаем опять проблемы. Ехали мы, очевидно, в плацкарте. Ну, очевидно же, что 20 детей работников Пермского авиаконструкторского бюро вряд ли бы в те времена отправили в туристическую поездку в люксах, прикрепив к каждому персонального носильщика. И в нашем плацкартном вагоне была очень сознательная и предусмотрительная проводница. По-видимому, ее предки были теми самыми крестьянами, которые вместо того, чтобы летом заниматься сбором пшеницы и абрикосов, тщательно готовили к зиме сани, натачивая полозья и прибивая к сидениям шкуру утонувшего в их колодце медведя. Так и наша проводница радостно отрапортовала начальству, что к зиме досрочно подготовилась, в частности плотно вкрутив в окна болты, которые намертво их зафиксировали, чтобы даже малюсенький сквознячок не проник в заботливо охраняемый вагон. Мы тогда даже не знали, что есть такое слово «кондиционер». Разумеется, в 1981 году в фирменном поезде «Кама» их и в помине не было. В результате в вагоне образовался микроклимат где-то посередине между русской баней и влажной сауной. Через 3 часа после отхода поезда около четырех вечера даже самые закаленные из нас начали группироваться в районе относительно прохладного тамбура, меняясь по очереди. Впору было организовывать дежурство. И тут проводница принесла горячий чай. Как бы это странно ни звучало, этот чай значительно облегчил наши мучения. И уже тогда я понял, почему замотанные в одежды аксакалы в том же Узбекистане в самый палящий полдень пьют чай непременно горячим.
Второй отрезок пути из Москвы в Одессу мы ехали в вагоне с менее щепетильной проводницей. Поэтому можно было открыть окно и дышать свежим летним воздухом. Это было комфортно, можно было расслабиться хотя бы еще и потому, что Стивен Сигал с напряженным лицом по нашему вагону не проходил. Ну а в поезде «Кама» после 6 вечера жара резко спала так, что жизнь стала налаживаться, и мы на позитивчике начали распределяться по полкам.
И здесь я впервые столкнулся с таинством – сон на полках в поезде. В плацкартном вагоне 4 типа полок: нижние и верхние купейные и такие же боковые. Сейчас то я знаю, что нужно биться за нижние купейные. Но тогда я легко согласился на верхнюю полку. Главной причиной было ощущение свободы, что ты можешь лежать на ней сколько и когда захочешь. А вот с нижней полкой такой номер не проходит. На нижней полке сидят люди с верхних полок. А к ним еще присоединяются люди с полок боковых, если, скажем, начинается игра в карты или после обязательного переодевания в спортивные штаны достается не менее обязательная бутылка водки и к ней завернутая в туалетную бумагу курица вместе с яйцами вкрутую. И эти люди могут сидеть долго, пока всё не будет доиграно, выпито и съедено. А ты человек с нижней полки был рад сперва общению с такими интересными попутчиками. Ты радостно рассказывал им о своей жизни, переживал вместе с ними по поводу того, что их сосед Степаныч на последней рыбалке неудачно закинул удочку так, что крючок впился чуть ниже спины и пришлось его везти к фельдшеру. Ты думал, что нашел друзей на всю жизнь, пока в какой-то момент тебе не захотелось прилечь. А новые друзья всё сидели и сидели. И никуда уходить не собирались. Вот из-за таких ситуаций я полюбил верхние полки…
Но с верхней полки можно упасть. И на моей памяти были такие случаи, хотя сам я ни разу не падал. Только как-то раз я открыл глаза на самом краешке и одновременно плотно закрыл рот, чтобы не заорать от страха. Я попытался найти статистику, сколько происходит падений на миллион перевезенных пассажиров и не нашел. Данные оказались засекречены. В интернете множество частных историй, но нет обобщающих цифр. Есть только информация от знающего человека, что 2 категории пассажиров падают чаще всего: дети и мужчины в тренировочных штанах после употребления того, что они обычно начинают употреблять сразу же, как окажутся в этих самых штанах.
40 лет назад полки предлагались просто в виде жесткого диванчика шириной 60 см. Только в какой-то момент начали устанавливать боковые ограждения. Наверное, количество падений достигло критической отметки. Или кто-то подсмотрел у кого-то и заставил РЖД «думать о людях». И пусть теперь стоят ограждения, в этот раз ни сам я не захотел рисковать, ни тем более не захотел подвергать риску детей с учетом того, что младший уже больно падал с обычной кровати. Мы поехали в СВ. Благо 2 взрослых и 2 детских билета Самарканд – Хива обошлись нам в сумме в 14 тысяч рублей, что всего в 2 раза было дороже, чем десятиминутный трансфер из ташкентского аэропорта в отель Хилтон. Понятно, что билеты в обычное купе обошлись бы в половину. Но это был тот самый случай, когда экономия была ни к чему. Последний раз 15 лет назад я с трудом мог уснуть под стук колес. Для детей это вообще был первый опыт ночного поезда. Ну а всем нам завтра с утра надо быть свежими и бодрыми. Ведь у нас всего один день на то, чтобы познакомиться с еще одним ключевым городом в Узбекистане – Хивой. Так что будем шиковать в спальном вагоне!
Поезд был внутренний, пересекать границу было не нужно. А то из глубин памяти всплыла история:
- А к нам бабушка из Узбекистана приезжает.
- Ух ты, везет вам!
- Нет, уже не везет - пограничники отобрали...
Но хотя никто не тревожил наш сон, что родителям, что детям спалось в поезде не очень. Нет, не наш это вид транспорта – авиаторы мы…
Хива встретила нас прохладной, но солнечной погодой. До этой поездки я ничего про Хиву не слышал. Я наивно думал, что Хорезм – это тоже древний город такой же, как Самарканд или Бухара. Но нет, Хорезм – это область, а города с таким названием никогда не существовало. Как и в других частях современного Узбекистана, на протяжении веков здесь постоянно сменялась власть и народы. Расцвет Хорезма пришелся на вторую половину 12 века. Тогда государство занимало всю территорию Средней Азии, а также Афганистан, Иран и Ближний Восток. Но в 1231 году сюда пришло войско Чингисхана. После разгрома местных правителей Хорезм попал под власть монголов. Но через 100 лет эта власть пошатнулась и снова начался сепаратизм. Конец этому сепаратизму положил Тамерлан, сровняв с землей ключевой в Хорезме город Ургенч. На его месте он велел засеять ячмень. Ургенч с тех пор возродился и является одним из крупнейших городов в Хорезмской области Узбекистана. Но что-то мне говорит о том, что здесь мы не найдем памятников Тимуру и вообще добрых упоминаний о нем.
Нам не пришлось ловить такси у вокзала, поскольку к нам сразу же подбежали. Цена 400 рублей на фоне нашего предыдущего опыта показалась завышенной, но не стоящей торговли. Правда автомобиль оказался настолько маленьким, что даже с открытым багажником второй чемодан туда никак не помещался. Радушный водитель предложил поместить его на переднее сидение, а нам всем упаковаться на заднем. Для этого я должен был сесть в позу лотоса, поместив на колени младшего сына, а Анна должна была свернуться рядом калачиком, чтобы старший сын сел на нее сверху и наклонился, чтобы поместить голову между ног. Я подумал, что с таким номером мы могли бы выступать в цирке, беря со зрителей деньги, а не передвигаться за свой счет по Хиве. К тому же водитель явно бы сделал фото и потом торговал бы им на Интернете. В общем пришлось заплатить еще 400 рублей за вторую машину.
И вот мы подъехали к гостинице Шахерезада в центре Хивы – нашему пристанищу на сегодня. Оцените размер такси и представьте в нем плюсом к водителю 2 огромных чемодана и 4 пассажира.
Поскольку на завтрак мы уже опоздали, план на день был такой. Идем обедать в город, возвращаемся в отель и из него начинаем пешую экскурсию с гидом. А потом идем на ужин.
В город идти не пришлось, поскольку мы уже находились собственно в городе, точнее в его старой части за стенами. В отличие от других мест, где внутри стен находятся только памятники и музеи, в Хиве это по-прежнему настоящий жилой район, в котором живет несколько тысяч человек. Размер его примерно соответствует нашему Кремлю. И там, и там длина крепостных стен составляет 2250 метров.
Трипадвайзор и другие советчики утверждают, что главной точкой общепита в старом городе является ресторан Терраса. Именно туда мы и идем.
Еще в отзывах много жалоб на плохой сервис, на то, что место ориентируется в первую очередь на гостей из дальнего зарубежья, что на верхнем этаже, а именно, на террасе, давшей название заведению, вас не посадят, если у вас нет брони и вы не тот самый издалека приехавший гость. Всё это я принимаю к сведению. И всё это, как всегда, нужно делить на два. На террасе действительно было немало иностранцев. Меню нам дали на английском языке. Но при этом никто не делал кривые лица, глядя на нас. Посадили за стол нас сразу же. Ну и обслуживали быстро, без каких-то недоразумений. Возможно, сложности начинаются здесь вечером. Но попробуйте без предварительного бронирования прийти летним вечером в сочинский D.O.M. и попросить столик на веранде. Ничего у вас не получится, и русофобия будет здесь совершенно не при чем.
В описании говорилось о прекрасном виде с этой самой террасы. Круговой обзор, конечно, хорошо. В частности, он позволяет увидеть, что в Хиве есть 2 колеса обозрения, оба из которых в тот конкретный момент времени не работали. Но в целом с высоты 10 метров очень сложно ожидать какой-то незабываемой перспективы.
При этом уже понятно, что здесь есть нечто, чего нет в других городах Узбекистана: некая голубая постройка, по форме напоминающая градирню. Это Кальта-Минар, визитная карточка Хивы.
В 19-м веке еще до покорения Российской империей местный шах решил увековечить себя, сделав самый высокий в мире минарет. Его проектная высота составляла 80 метров – на уровне колокольни Ивана Великого в Кремле, которая до середины 19 века была самым высоким зданием в Москве. Между минаретом и колокольней есть сходство. Наверху обеих башен должен работать человек, призывающей к молитве. Только на колокольне он бьет в колокола, а в минарете поет. Но наверх еще нужно попасть. Я не знаю расписание звонарей в православных соборах. Но у муэдзинов оно жесткое: 5 раз в день, начиная с раннего утра. Представьте себе 5 раз в день по узкой винтовой лестнице подняться на 80 метров. Это как на 20-й этаж пешком по 5 раз каждый день, а потом еще и петь. Здоровье должно быть отменное.
Только до 80 метров не поднялись. Строительство завершилось на отметке 29 метров так, что в результате получилась «градирня». Но «градирня» примечательная, поскольку это единственное подобного рода сооружение, полностью покрытое изразцами и майоликой. Диаметр основания составляет 15 метров, и это тоже было бы рекордом для минаретов, если бы Кальта-Минар достроили. Почему же этого не случилось? Есть 2 основные версии. Первая то, что архитектор узнал, что по завершению строительства его казнят, чтобы не раскрыл секреты и сбежал. Вторая, что шах умер, а его преемники решили, что тратить деньги на тщеславный проект не лучшая идея в неспокойное время. Но даже то, что успели сделать, безусловно, производит сильное впечатление.
Обратно мы шли другой дорогой через центр старого города, который являет собой один большой магазин сувениров.
Я не стал искать аналог нашей купленной хлабуды и прицениваться. Что бы я узнал? Что мы переплатили? А вдруг у нас совершенно другое качество? А вдруг пришлось бы еще что-то купить? В общем торговые ряды мы прошли бодрым шагом до самого нашего отеля, где уже ждал сегодняшний наш гид.
Он встретил нас радостным кашлем, и тут я сообразил, что все предыдущие гиды и водители тоже кашляли. И люди на ресепшне покашливали. А как насчет поваров на кухне, склонившихся над лагманом? Почему бы нет, чем они хуже гидов? Вообще, народ вокруг нас во время этой поездки повсеместно кашлял. Что это, ковид-28, омикрон-субпрайм дельта? Или просто резко похолодало и люди заболели сезонной простудой? Судя по тому времени, что мы провели рядом с гидами и в замкнутом пространстве автомобилей, нам это еще предстояло познать на собственном опыте. Пока что я велел детям близко к гиду не подходить, что они и делали с переменным успехом.
Потомкам еще предстоит разобраться, что же на самом деле скрывалось под «пандемией коронавируса» и сопутствующей ей вакханалией с вакцинами, куар кодами и сине-зелеными повсеместными тряпочками. Про себя я знаю только то, что точно переболел им в январе 2021 и, по-видимому, подхватил омикрон в Африке в декабре того же года. Про свои танзанийские злоключения я рассказал в соответствующей ветке. Добавлю только то, что после этого я начал мониторить антитела. Помните, как нас убеждали, что антитела от вакцин живут полгода, а потом нужно делать бустер? А про то, что полученные естественным образом антитела еще менее долговечны, чем вакцинные? Так вот, 6 февраля 2022 я сделал первый тест. Он показал превышение более, чем в 800 раз. Просто дальше прибор уже не работал. В октябре антитела всё еще бушевали: 343 раза! Прошло больше года и в апреле 2023 я снова пошел сдавать кровь. Антитела радостно меня приветствовали: 263 раза. Наконец, совсем недавно я еще раз проверил. Прошло полтора года с момента моего первого обращения и почти два года с момента предполагаемого случая болезни. Антитела чувствуют себя нормально: превышение нормы в 136 раз. Поэтому кашляющие узбеки меня не сильно напугали. Надеюсь, что и мои домашние тоже сильны телом и духом.
Гид повел нас той же самой дорогой, по которой мы только что вернулись с обеда. На пути он обратил наше внимание: «Справа продаются классические хорезмские ковры-самолеты. Демонстрация и инструкция после стопроцентной предоплаты.»
Я понял, что здесь подвох и предположил, что они так называются потому, что после покупки их отвезут в Москву на самолете. Гид согласился, что версия достойная, но хитрость в другом. Легкие шелковые ковры подвешивают над широким входом в дом, и они колышутся на ветру, будто летят. Что ж, пусть будет так. Тогда сапоги-скороходы на самом деле сапоги-скоровходы. Они позволяют расчистить путь в дом с широким входом путем сильного пинка по висящему над ним ковру-самолету. А скатерть-самобранка – это тот же самый ковер-самолет, по которому пнули сапогом-скоровходом. А после того, как ковер-самолет упал от пинка сапога-скоровхода, пинавший на нем поскользнулся, упал и начал браниться. Но всё это восточная экзотика, поэтому испытать на себе это нам вряд ли придется.
Первая достопримечательность – дворец шаха, построенный в начале 19 века. И здесь уже сразу можно почувствовать разницу. Много цвета, в основном синего и мало самаркандского золота.
Зашли внутрь. Здесь золото появилось, но всё равно яркие разноцветные краски доминируют.
Дальше наш путь лежал на крепостные стены, чтобы с них посмотреть на панораму старого города. На входе в крепость огромные древние двери. Гид уверил, что это не новодел – им несколько веков.
На панораме старого города пестрый Кальта-Минар без сомнения выделяется.
Тимофей все эти дни накапливал в себе энергию ци от полученных впечатлений. И она, наконец, прорвалась так, что мой младший сын взмыл в небо, как Супермен.
Хорошо, что на долгий полет этой энергии не хватило, и он смог спокойно приземлиться.
Мы вышли из крепости и прошли через центральную площадь. Там в этот момент шло музыкальное представление. Из того, что я увидел, я понял, что оно посвящено дыне, наверное, той самой знаменитой медовой узбекской дыне, которую нам за всё время здесь удалось попробовать только один раз.
Странно только то, что они его отмечают сейчас. Ведь нас уверяли, что сезон дынь уже давно прошел.
Взять чеснок. Его собирают в июле-августе. Я нередко проезжал в это время мимо американского городка Гилрой и поражался бившему в нос на сотни метров мощному чесночному запаху. Еще бы! Гилрой провозгласил себя чесночной столицей мира. Здесь ежегодно проводились в июле фестивали чеснока как раз во время урожая. И я как-то раз на таком фестивале побывал так, что запах не выветривался еще неделю. Увы, в 2019 году на этом фестивале один товарищ устроил перестрелку. Кто-то погиб, кого-то ранили. С тех пор фестиваль чеснока больше не проводится. Но смысл в том, что урожай в июле и фестиваль в июле. А тут все дыни уже собрали и съели, а они празднуют.
Я думал подойти к танцору и спросить, за сколько он уступит дыню, но гид отсоветовал, предположив, что это муляжи, поскольку дынь настоящих уже нет.
Ну нет, так нет. Мы продолжили прогулку по старому городу. Под симпатичными куполами слева расположились захоронения важных людей.
Дети в свойственной им манере решили в очередной раз стать альпинистами, начав эти купола покорять. И получили серьезное замечание – старость и древность нужно уважать!
Ну а наш путь лежал к самому высокому минарету в комплексе Ислам-ходжа.
Он держит пальму первенства не только здесь, но и во всем Узбекистане, проигрывая 4 метра только одному минарету на территории бывшего СССР, который находится в Турменистане. Ну, пальму он не держит, поскольку с высотой 56 метров, я уверен, он выше любой пальмы. Тем более, что в Узбекистане их и так не много. Это вам не какая-нибудь Индонезия.
По дороге меня все-таки раскрутили на покупку. Гид как бы невзначай подвел к торговцу некоей диковинной заморской штуковиной.
Оказалось, что это универсальная подставка под книги, ноутбуки, смартфоны, ноты и прочая, и прочая. У нее 6 различных состояний. Продавец шурудил этой штуковиной, она принимала разные формы, а дети, открыв рот, зачарованно на нее смотрели. Примерно так же смотрела Эллочка-Людоедка на позолоченное ситечко для чая, на которое Остап Бендер выменял у нее стул. Я понял, что мне так просто не отделаться. Торговец, не смущаясь, назвал цену 3 тысячи рублей. Если бы я умел свистеть, я бы присвистнул. Я никак не ожидал, что это может стоить дороже тысячи. Но, как всегда, «ручная работа», «тонкий труд»… Таких работ в его тележке было несколько десятков штук. Поэтому я назвал свою крайнюю цену 2 тысячи. Торговец мне ее продал с видом глубокого горя от расставания с дорогой сердцу вещью за сущий бесценок.
Рядом сидели другие кустари и мастерили что-то похожее на разделочные доски.
Но мы прошли мимо. Хотя не сомневаюсь, что эти доски делаются из каких-то «особых деревьев, взращенных в тенистых оазисах в предгорьях Тянь-Шаня и нарезанная на них еда получается необыкновенно вкусной».
Мы дошли до минарета, чтобы на него подняться. Ага, на входе нужно заплатить по тысяче рублей за взрослого – дети бесплатно. Это притом, что мы уже заплатили по полторы тысячи за так называемые общие билеты. Хива с точки зрения платы за просмотр достопримечательностей оказалась самым дорогим в Узбекистане местом. Ну а что ж не брать деньги, если люди платят?
Самая сложная часть подъема вначале. Ступеньки очень высокие. Я быстро выдохся. Хорошо, что во второй части они больше похоже на обычные. Дыхание после небольшого отдыха удалось восстановить. И вот мы наверху смотрим на город.
И, как всегда, взгляд падает на Кальта-Минар.
Спуск проходит веселей, и мы движемся дальше в мечеть Джума. Это пятничная или праздничная мечеть, подразумевающая одновременное нахождение в ней гораздо большего количества людей, чем мечети обычные. Главная ее особенность – большие резные колонны. Их больше двух сотен, и они все отличаются как с точки зрения возраста, так и с точки зрения узора и надписей.
Самые старые колонны датируются десятым веком. Они ограждены от любопытных рук и вырезанных надписей «здесь был Вася», хотя подобной классики я и на более юных колоннах не заметил.
Посередине зала 2 женщины обсуждали что-то важное. Возможно, как лучше подготовиться. Ведь завтра пятница.
Ну а мы направились к выходу. И уже на улице еще раз взглянули на древние колонны сквозь не менее древние двери.
Ближе к вечеру город постепенно начал пустеть. Мы гуляли по его улочкам. Ну а Григорий гордо нес отвоеванный трофей. Папу в эти дни раскрутить на подобные покупки непросто. Молодцы – сработали коллективом.
Мы еще походили по музеям, включенным в наш общий билет. Самый из них убогий – музей природы, в котором собраны чучела животных, которыми уже много лет, а то и десятилетий никто не занимался. Выглядят они более чем печально.
А вот в музее естествознания нам показали короткий, но познавательный фильм. Оказалось, что расцвет науки в Хорезме пришелся на первые два десятилетия одиннадцатого века, то есть задолго до Улугбека и Навои. Тогда шах Мамун создал академию, в которой собрались яркие люди того времени. Про одного из них я даже знал с детства – Авиценна. Он считается создателем медицины как науки. По его трудам учились много веков не только в Азии, но и в Западной Европе. Именно там его назвали Авиценной. На Востоке он известен как Абу (дальше 8 слов, которые обычно пропускают) Ибн Сина.
В музее есть восковые фигуры самых известных ученых академии Мамуна, включая Авиценну, который почему-то довольно строго и оценивающе глядит на нас слева. Возможно, он видит, как мы все больны.
Когда мы вышли из музея естествознания, было начало седьмого. И уже стало темнеть. Город в вечернем свете с подсветкой стал похож на сказочный.
Узоры минарета Ислам-Ходжа четко выделялись на фоне вечернего неба.
Мы попрощались с гидом и вернулись в отель. А ближе к восьми вечера пошли на ужин в ресторан Khiva Moon, что переводится как Луна Хивы. Он находится за стенами старого города, но не очень далеко, так что мы продолжили наш пешеходный день. Несмотря на поздний час, торговля на главной магистрали старого города не прекращалась.
Гид порекомендовал нам в этом ресторане блюда местной кухни и сазана на углях. Мы последовали его совету и не прогадали. Рыба была исключительно вкусной. И еще здесь было не только меню на русском – здесь принесли подробный чек тоже на русском языке. А надо учесть, что в узбекских заведениях их в принципе приносят далеко не всегда. И пусть в одном чеке они сделали 4 орфографические ошибки, главное не это. Главное – это внимание и забота. А с этим здесь было всё в порядке.
На обратном пути дети заявили, что навигатор им не нужен – они сами смогут найти дорогу домой. Мы с ними поспорили. И хотя они пару раз сворачивали не туда, к цели мы пришли. Молодежь победила, а значит мы сможем хорошо выспаться. Ну почти. В 9:30 утра завтра выезд в Бухару с заездом в древние крепости по дороге.
